На старой станции метро
Царит знакомый с детства запах,
Гремит валами эскалатор,
Скрывая темное нутро.
Жетоны нынче не в ходу,
Платили раньше пятаками,
Под зорким оком сотен камер,
На смену карточки идут.
Разнообразие персон,
Характеры и проявления,
Вот гражданин испортит зрение,
Романом новым увлечен.
Фанаты луковых рассад,
В уме перебирая сдачу,
Пенсионеры едут с дачи,
Устало рядышком сидят.
Не ненавидя, не любя,
Таких за день под сотню тысяч
Состав завода из Мытищ
Легко пропустит сквозь себя.
Его никак не побороть,
На станции царящий запах,
И турникетов злые лапы,
Готовы впиться в чью-то плоть.

Если верно дорога уложена,
Под углом полотну быть положено,
Чтоб стекала вода на края
И сухая была колея,
Дождь смывал пыль и грязь на обочину,
Не мешая процессу рабочему
В направлениях обоих идти,
Не встречая преград на пути.
Со стародавних известно времен,
Должен быть у дороги уклон,
Чтобы гниль, чернь и прочие мерзости
Не лежали всегда на поверхности.
Не стекались туда отовсюду,
Жизнь честному не портили люду.
И из мест, там где грязь непролазней,
Не стремились бы в князи из грязи.
Не считали б своим все по праву,
Те, кто родом из сточной канавы.
Если правильно класть полотно,
Было проще бы в жизни все, но…

Знакомый рассказал казак,
Сродни примете древней,
Историю про лай собак
На подступах к деревне.
Когда его любимый конь
Устал стучать копытом.
В окне мерцал свечи огонь,
Сквозь занавес расшитый.
Тогда соседских свора псов,
Спросонок иль с испугу,
Раскатом псиных голосов
Заполнила округу.
Тогда, в конце его пути,
У самого порога,
Собачий лай помог найти
Кратчайшую дорогу.
С тех пор, как будто, добрый знак,
Что стал приметой первой:
Коль слышишь вой и лай собак —
Идёшь дорогой верной.
Знакомый рассказал казак,
Или почти знакомый…
Не бойся слышать лай собак,
При приближении к дому.

Куда-то в даль, за горизонт,
Уходят рельсы.
Ритмичный стук стальных реборд
Звучит как песня.
Куда-то в даль, на всех парах,
Несётся поезд.
И затянуть опять пора
Потуже пояс.
Опять шершавая ладонь
Обхватит посох,
За перегоном перегон,
Под стук колёсный.
Опять надрывистый гудок
Уходит в небо.
Опять в пыли ночных дорог,
Туда, где не был.
Куда-то в даль, на край земли,
Последним рейсом.
Где обитают журавли
И льётся песня….

Поневоле в поднебесье,
Уповaй на небесa.
Дум сердечных, мук телесных
Чуть темнее полоса.
Разболелися сустaвы,
Горлом кровь, не видно днa.
Со своим иду уставом
Где дорога не видна.
Поневоле в чистом поле,
Средь заснеженных холмов.
Запоздалое застолье,
Дым над крышами домов.
Степь кругом и дует ветер,
Ветра вой да лай собак.
Путь неблизкий на рассвете,
Пальцы с хрустом сжав в кулак.
Понапрасну! Неподвластен!
Суд земной — не Страшный Суд.
Необузданные страсти
По наклонной вниз несут.
Поневоле в поднебесье,
Уповaй на небесa.
Несложившаяся песня
И в пустыне голоса.

Домой из далёкой Японии
Борт шел восемнадцать часов.
И виден был в проблесках молнии,
В плену часовых поясов.
Три взлёта и три приземления.
И вежливость их стюардесс
Поможет забыть напряжение,
Усталость, волнение, стресс.
Двенадцать часов турбулентности
И Лондона плотный туман.
Но скоро родные окрестности
И воздух, которым я пьян.
Посадка уже на подходе,
Видны аэропорта огни
И девочки в узком проходе.
Табло: «Пристегните ремни».
Домой из далекой Японии,
Почти через весь материк,
Чтоб крепко прижаться к ладоням, я
К которым, как с детства, привык.

Рессор опорами скрипя,
Всегда готов стараться.
Шел ранним утром декабря
Троллейбус номер двадцать.
Свет тусклых фaр едва горит,
В преддверии возни.
Сидят в салоне лишь старик
И мальчик лет восьми.
Бакинский ветер — озорник,
Снег на краю обочин.
Спешaщий в школу ученик,
Старик — разнорабочий.
Трясет троллейбус вверх и вниз,
Идет поездка скучная.
Их свел в пути судьбы каприз,
Соизволение случая.
Хотя прошло немало лет,
Но помнит до сих пор
Тот мальчик старика совет,
Короткий разговор:
«Учись прилежно, мой сынок,
Старайся много знать,
Чтобы по жизни правду мог
От лжи ты отличать!»
Троллейбусы уже давно
По городу не ходят.
И дети в них тех стариков
Сегодня не находят.
Скрипел опорами рессор
Троллейбус номер двадцать.
Короткий с парнем разговор,
Без пaфосa, нотаций.

Когда то им он был родным,
Теперь его окутал дым,
Как по велению чьей то воли,
Неузнаваемый до боли,
Разъединивший их двоих,
Любимый город их стоит.
Он строил планов громадьё,
Они включали и её.
И в знак своей большой любви,
Букет тюльпанов подарил.
И в то, что все предрешено,
Хотел не очень верить, но…
Разделены реки два берега,
В России он, она в Америке.
Через года и расстояния,
Ускорил поезд расставание
Тюльпаны падали из рук,
И лишь колёс печальный стук…

Дорога в ад не просто мостовая,
Она внутри у каждого почти-
Намерения благие и желания
Ступеньками ложаться на пути!
В конце других дорог — другие цели
Нас ждут, и неизвестен их исход.
А мы ввиду совсем не то имели,
Ногой опробывая неокрепший лед.
Чужих широт чужие параллели
Другой конец совсем другой судьбы.
Не этого достигнуть мы хотели,
Пред стартом ноги разминая для ходьбы.
Другие мысли о другом начале,
В который раз нам не дадут уснуть.
В который раз, в тревоге и печали,
Мы пройденный обдумываем путь!
Дорога в ад не просто мостовая,
Она в душе у каждого из нас.
Куда нас выведет дорога мы не знаем,
Пытаясь выбор сделать всякий раз!