Увы, но не сбылось пророчество
Твоё и стрелки всё бегут.
По кругу стрелки дико носятся
И бесконечный счет ведут.
Ты говорила — жизнь закончится,
Что расставание это смерть.
Но, где-то новый город строится,
Боятся к сроку не успеть.
Тебе казалось жизни нет уже,
Что всё закончится вот-вот.
Но, без прикрас, купюр и ретуши
Всё чередой своей идёт.
Считала будет темень страшная,
Как будто отключили свет…
Но, всё осталось в дне вчерашнем и
Незаменимых в жизни нет.
Увы, но не сбылось пророчество
И время продолжает бег.
По кругу стрелки дико носятся
И новый отмеряют век.

Забыты весёлые шутки,
Уже отыграл всё тапёр.
На сердце печально и жутко
И грустью исполненный взор.
Находит в слезах себе выход
Всё то, что в словах не сказать.
Украдкой слезу свою вытрешь,
В прощании к себе чтоб прижать.
Отныне идти с тобой рядом
По жизни не мне суждено.
Не я провожу тебя взглядом,
Не мной не допито вино.
И взгляд твой сквозь слёзы просеян,
И шепчешь ты тихо, вполголоса,
И белую полосу сменят
Теперь только чёрные полосы.
Тоске свое место уступит
Страстей сумасшедший напор.
Спортивная красная «Супра»
Меня отвезёт в аэропорт.
Три четверти горя оставив,
Лишь четверть с собой заберёт
И в с детства знакомые дали,
Меня унесёт самолёт.

Меня совсем уже не любишь,
Теперь в английский вхожа свет.
А я под песни Жени Любич
В сознании отыскал твой след.
Деталей вовсе не упомнишь,
С тех пор прошло немало лет.
Воспоминаний давних помесь,
Былых эмоций тусклый свет.
Глаз вон тому, кто древность вспомнит.
Но, все же, помнят все глаза.
Твой дом в Туманном Альбионе
О многом может рассказать.
Звучат из прошлого мотивы,
Когда любуюсь я тобой,
На фотографии красивой,
Где смотришь ты сквозь пыли слой.
Меня совсем уже не любишь,
В других ты вертишься кругах.
А я под песни Жени Любич,
Чулан открыл, а там лишь прах.

Старый город, Ноябрём простужен,
Дрог под белым покрывалом тонким.
Пила воду горлица из лужи,
Заливал округу голос звонкий.
Дождевой водой рыдали крыши,
Уходил поток по водостоку.
Эту песню ворон вдруг услышал.
Ворон старый был и одинокий.
Заиграли с новой силой краски,
Жизнь его заполнив ярким светом.
Ворон сильно тосковал по ласке,
И теплу, подаренному летом.
Тяжелы, над городом повисли,
Тучи чёрные затмили Солнце.
Жизнь его наполнив новым смыслом,
Песня горлицы над городом несётся.
Нескончаемым потоком ливень,
Неизбежна за ошибки кара.
В песне той свою нашел погибель,
Ворон горлице не ровень и не пара.
Всё сильней ноябрьские стужи,
Город зяб под покрывалом тонким.
Пила воду горлица из лужи,
Заливал округу голос звонкий.

«Can I talk to you, lady,
Can I call you my girl?»
She was pure and maiden:
«Try to give it a go!»
«Can I try to be near,
Can I try to be close?»
She was perfectly clear:
«You don’t need any cause!»
«Can I try to assist you,
Can I be of a use?»
She was soft and submissive:
«You don’t need an excuse!»
«Can I call you my pussy,
Can I call you my cat?»
She was sweet and conducive:
«You most certainly can!»
«Can I come a step forward,
Can I give you a kiss?»
She was pretty straightforward:
«You can do as you please!»
All those positive answers
She would give it would seem.
I was flawless and handsome…
It was only a dream.

Всем тем, о чем она мечтала,
Господь её вознаградил.
И равных в мудрости не знала,
И слыл её иконой стиль.
Ее улыбка заражала
И озаряла мир вокруг.
Она его преображала,
Касанием лёгким белых рук.
Найдёт единственное слово,
Чтоб в нужный поддержать момент,
Незыблема внутри основа,
Прекрасен внешний элемент.
Согреет душу взглядом нежным,
Коснувшись самых тонких струн,
И мир не будет больше прежним,
Миг встречи все перевернул.
Все то, о чем она просила,
Господь ей воздавал сполна.
Непозволительно красива
И не по возрасту умна.

Из под ресниц внезапно выстрелит,
Испепеляет страстный взгляд.
О, Господи, дай силы выстоять,
Бежит по венам сладкий яд.
Не дай под взглядом этим выгореть,
Но, всё уже предрешено.
Хотя смотрюсь я внешне выгодно,
Внутри же сердце в решето.
Мне не успеть в словах всё высказать
И в грудь направлено копьё.
Мне из тисков тугих не выскользнуть,
Я в длинном списке жертв её.
Полоской тонкой в небо вымпелом
Струится с поля брани дым.
Единственным сраженный выстрелом,
Лежу под небом голубым.
Из под ресниц стрелой вдруг вылетит
И в сердце поразит. Меня
Уже ничто не в силах вылечить
От страсти пагубной огня!

She wants to be a secret agent,
She has to turn another page and
She’s always smart and cool.
She wants to climb the social ladder,
She is a person, not a number
And certainly no fool.
Her attitude defies the system,
Her weaknesses are non-existent.
She has a clear plan.
Has time for fun, though schedule’s busy,
Can play it rough and take easy.
She’ll do the best she can.
There is no stroke she can’t endure
She is so strong, she is mature,
Emotionally wise.
For what she does she has no rival,
Against all odds she will survive and
She surely will rise.

Бежит мурашками по коже,
В приливах радости любви.
Ничто сравниться с ней не сможет,
Об этом и не говори.
Хоть беглого довольно взгляда,
Страдания скрывает грим.
И предвкушение-награда,
Коль ожиданием томим.
Сильней заставит биться сердце,
Как будто в бой идти пора,
Она, невиннее младенца,
И не по возрасту мудра.
Сплетут в косу тугую волос,
Худые, ловкие перста.
Усладой слуху нежный голос,
Отрадой взору гибкий стан.
По телу разольётся дрожью
Тепло, рожденное внутри.
Никто сравниться с ней не сможет,
Средь равных первая стоит.

Обильно усыпан намёками,
Аллюзий был полон, интриг.
И занял же место высокое
Роман в списке ста лучших книг.
В уют и спокойствие Рамздэля
Уйти он хотел с головой,
Стараясь отвлечься по-разному
От пагубной страсти одной.
Влеком был он к плоду запретному,
Как он только мог быть влеком.
В нимфетку двенадцатилетнюю
Без памяти Гумберт влюблен.
Украсила жизнь его серую,
Души своей юной палитрой.
В разгар его возраста среднего,
Ему повстречалась Лолита.
Прекрасен был лик ее ангельский,
Опасна в ней скрытая страсть.
В её, очарованным странником,
Объятия спешил он попасть.
Без злого насилия над личностью,
Всё лишь по взаимной любви.
В натуре ее демонической,
Пожар своей страсти тушил.
Исполнен роман каламбурами,
Пародий был полон и вот…
Угасли эмоции бурные,
И в смерти нашли свой исход.