В отеле, в лобби, в бежевом плаще,
Блестели лакированные туфли,
И мир совсем обыденных вещей
В контексте этом был не очень тусклым.
В движениях так много новизны,
На свете этом все не однобоко —
И быстротечность зарождения звезды,
И бесконечность мановения ока.
Играли с ветром яблони в саду,
Им вторили в уютном парке липы,
На радость, ну, а может, на беду,
Ломая рамки и стереотипы.
На фоне этом меркнул целый мир.
Воистину в сравнении познается
Никем не замечаемый кытмир,
И выбросы материи на Солнце.
В отеле, в лобби, в бежевом плаще…
Блестели лакированные туфли.
И мир совсем обыденных вещей
В контексте этом был не очень тусклым.

Святым Писанием навеянный,
О Божьем промысле рассказ.
В сокрытых планах есть, наверное,
От посторонних скрыто глаз.
И да узреет это видящий,
Не усомнится тот, кто знал.
И беспощадный жар Чистилища,
И в глубину Земли провал.
Скопились души у подножия,
И очереди каждый ждет.
Бежит мурашками по коже и
То пламя лижет их и жжет.
И литерой на лбу отмеченный,
За грешные свои дела.
И с каждым кругом ближе к вечности,
И ангельского взмах крыла.
И есть в Писании, наверное,
Идей извечных торжество,
И наказание за неверие,
И Рай для принявшивших его.

Наверное, во сне распятого
Опять увидел неспроста,
Где отрешение Пилатово
И где страдания Христа,
Менялы в Храме фарисействуют,
Торговый в нем устроив ряд.
Скрижалей заповедь не действует
И каждый прибыли лишь рад.
Из мертвых воскресил Он Лазаря
И воду превратил в вино.
Ему, на царствие помазанному,
Стать жертвой было суждено.
Увижу вновь во сне под утро я,
Мелькнут знакомые черты.
Слова услышу Его мудрые,
Как воплощение мечты.
В душе покой нам вечным праздником,
Коль в сердце приняли Христа,
Не соблазненным сладким пряником,
Не убоявшимся хлыста.

В прекрасном имени сплелись
Два разных вида света,
Один, что вечно дарит жизнь,
Второй — манит поэтов.
От столкновения рожден,
У самого ядра.
К Земле фотоном устремлен,
Частицами добра.
Как зарождается заря,
Развеяв страх сомнений,
Так превращается заряд
Из водорода в гелий.
И отразившись от Луны,
Скользя по гребням волн,
Терзает лучшие умы
Он, вдохновления полн.
В красивом имени твоем
Есть от всего немного,
И солнцем залитый проём,
И лунная дорога.

Во исполнение Божьей воли,
Безгрешна, перед Ним чиста,
Оставив мир, где много боли,
На небеса уйдет душа,
И в подтверждение Писания,
Почив до следующих времен,
В награду или в наказание,
Улучшит тело чернозем.
Все будет так иль нет, быть может,
До воскресения на Суд.
Но мысль одна сознание гложет:
Куда же мысли потекут?
Куда из черепной коробки,
Когда душа простится с телом,
Так неуверенны и робки,
Исчезнут мысли, грешным делом?
Коль скоро мысль материальна,
Начнет ли вместе с телом тлеть?
Иль, эфемерна, нереальна,
На небо сможет преуспеть?
И в подтверждение Писания,
Во исполнение воли Божьей,
В награду или в наказание,
Сознание мысль о мыслях гложет.

Греховных дел моих синопсис
И добродетель в пару строк
Представят Главному на подпись,
Чтоб приговор свершиться смог.
Пока томлюсь я в ожидании
И жду решения у дверей,
Всплывают мелкие детали,
Дела давно минувших дней.
Проходит все перед глазами,
Как будто кадры из кино.
В награду или в наказание,
В реестр все занесено.
Все зафиксировано, вроде,
Вот-вот поставит подпись Он.
И дел так много на подходе,
Томящихся тут миллион…
Синопсис дел моих греховных
И добродетель в пару строк,
Прошит, скреплен, пронумерован
Ему на стол на подпись лег.

Не тщетны бренные старания
Для тех, кто смысл смог узреть,
Что жизнь, всего лишь, испытание,
Экзаменом в котором — смерть.
В стечении данных обстоятельств
Нет смысла жизни цель искать.
Нам не раскрыл её Создатель,
Пред Ним экзамен нам держать.
Пред Ним предстанем первозданно
С итогом злых и добрых дел.
Душе любой как воздаяние
Лишь ей назначенный удел.
Не тщетны бренные старания
Для тех, кто смысл смог узреть,
Что жизнь, всего лишь, испытание,
Экзаменом в котором — смерть.

From common roots we all descent,
To same belonging source.
I trust that Christ was innocent,
When nailed to the cross.
Unprecedented cruelty,
Unparalleled was pain,
From which was no immunity,
And blood was shed like rain.
When all the face was coloured red
By thorny roses wreath.
He, even then, it must be said,
Continued to believe.
From common roots we all descent,
To same belonging source.
I trust that Christ was innocent,
When nailed to the cross.

Я верю в то, что есть Господь,
И, что Иисус был невиновен,
Когда стальной холодный гвоздь
Прибил к кресту Его ладони.
Когда пришил Его ступни
К брусу из свежей древесины,
И мукам не было сродни,
И боль былa невыносима.
Когда тернистых роз венок
Чело окрасил красным цветом,
Примером даже в страсти смог
Нам стать Иисус из Назарета.
Я верю в то, что есть Господь,
И, что Иисус был невиновен,
Когда стальной холодный гвоздь
Прибил к кресту Его ладони.

Поневоле в поднебесье,
Уповaй на небесa.
Дум сердечных, мук телесных
Чуть темнее полоса.
Разболелися сустaвы,
Горлом кровь, не видно днa.
Со своим иду уставом
Где дорога не видна.
Поневоле в чистом поле,
Средь заснеженных холмов.
Запоздалое застолье,
Дым над крышами домов.
Степь кругом и дует ветер,
Ветра вой да лай собак.
Путь неблизкий на рассвете,
Пальцы с хрустом сжав в кулак.
Понапрасну! Неподвластен!
Суд земной — не Страшный Суд.
Необузданные страсти
По наклонной вниз несут.
Поневоле в поднебесье,
Уповaй на небесa.
Несложившаяся песня
И в пустыне голоса.