ENTIRE WORLD IS MY IMAGINATION AND FRAGILE AS A PIECE OF GLASS
Архив
Автор: Eltchin

Отряд военный ходит строем,
Цыганский табор — вразнобой.
И каждый выбора достоин.
Оставив право за собой,
Один предельно шаг чеканит,
Кайму сжимая эполет.
Второй – свободен и отчаян,
Под стук копыт и звон монет,
Бредет себе, не зная горя,
Куда-то вдаль, за горизонт.
Устав военных ставит строем,
Объединив их в гарнизон.
Отряд военный ходит строем,
Цыганский табор — босяком.
Ни с кем из них бы я не спорил,
У каждого есть свой закон.


Вусмерть пьяная,
Перед ванною
Задремала я,
Все дела.
Перед горницей
Тело ломит всё,
Мне не помнится,
Что пила.
Ты мой верный паж,
Платья трикотаж
Задрала я, аж
Вся блещу.
Хоть и я в летах,
Но гуляла так,
Что себе никак
Не прощу.
В деле знаю толк,
Кружева и шелк,
Подняла подол
В именины.
Ну, а там внутри,
Янтарем горит,
Что ни говори,
Я — regina!

Уверен, она возродится
И встанет с разбитых колен.
Пока же, ей парусник снится,
Попавший в безветрия плен.
Пока же, под палубой трюмы
Залиты по пояс водой.
Минует период угрюмый,
Вновь станет она молодой.
Надломлена мачта, но веры
Никак никому не сломить.
Я знаю, что вновь станет первой
И веру народам дарить.
Над ней безмятежные сини,
На ней – безграничный простор.
Уверен, что вновь станет сильной,
Врагам своим наперекор.
Уверен, она возродится,
Сквозь горечь, обиду и хмель.
Пока же, ей парусник снится,
У берега севший на мель.


И в этом платье подвенечном ты
Красивая до бесконечности.
Издалека и из окрестностей
Дороги все ведут в наш дом.
Какая взрослая ты, дочь моя
И мамы копия ты точная.
И лента — символ непорочности,
На белом фоне красный тон.
Одет слегка не по погоде и,
Звучат знакомые мелодии
И счастлив должен быть я, вроде бы,
Но на щеке слеза блестит.
Уже зашкалило давление,
Рекорды бьет сердцебиение.
Я должен побороть волнение
И к алтарю тебя вести.
Хоть рано жизнь ее оборвалась,
Всю жизнь о нас с тобой заботилась,
И нежным взглядом провожает нас
Оттуда где-то свысока.
Переживания сердечные
И  круг зеркал, как символ вечности,
И в белом платье подвенечном ты.
В моей руке твоя рука.


Доверили капусту,
Пустили в огород.
А в огороде пусто,
Падёж и недород.
Пристроили отару
Под беспристрастный взгляд.
Отара под ударом
И поголовья спад.
О правде, вроде, спорят все
И истина одна.
Но, часто вместо совести —
Отверстие до дна.
Сквозная червоточина,
В которой ветры ходят.
Определения точные
Учебники приводят.
Вот-вот вернуться должен был
С победой из похода.
Но, пятой точкой кожаной
Трон греет воевода.
Сжимает череп туго нам
Беспечности корона.
Глядишь, а вместо пугала
В саду стоит ворона.


Судьбы шальной кривая линия,
Шершавая  ладонь.
И не узнать осанку львиную
В глазах погас огонь.
Цыганки голос тихим шепотом,
Согнет в бараний рог.
И в память ляжет горьким опытом
Пыль пройденных дорог.
Жизнь, проведенная в скитаниях,
Почти что двадцать лет.
Большие были ожидания,
А результатов нет.
Затянет песню голос внутренний,
Подхватит вновь тромбон.
Растает звук в тумане утреннем,
Уйдет за горизонт.
Под постоянными нажимами,
С сумой наперевес.
Судьбы пути непостижимые,
В глазах не виден блеск.

Ты перечеркнутая строчка,
Оторван лист календаря,
И в отношении порочном
Ты год, потраченный зазря.
Твоя сплошная местечковость
Сидит, как будто бы, в крови.
Куда твоя смотрела совесть,
Когда клялась ты мне в любви?
Куда твои смотрели глазки,
Когда в отелях дорогих
Ты мне рассказывала сказки,
О том, что не было других?
О чем ты думала при встрече,
Ныряя в омут с головой,
Когда твои сверкали плечи
В вуали этой голубой?
Не сомневалась ли тогда ты,
Когда, хмелея от вина,
Со мной рассчитывала даты,
У приоткрытого окна?
И жизнь твоя — сплошная проза,
И празднику в ней места нет,
Уже твои не светят звёзды
И как давно сказал поэт:
«Теперь расплачиваться поздно».
Сама ты к этой цели шла
И в книге скучной, несерьезной
Закрытая ты мной глава.
И перевернута страница,
И пречеркнутый ты лист.
И к черту эти заграницы
С тобой мне вместе не сдались.