Стихию победить он смог,
У края льдин встав наприкол.
В кромешной тьме не одинок
Пропавший дизель-ледокол.
У крепких льдов в гостях пока,
В эфир летит за SOS-ом SOS,
Радиста слабая рука,
И в голове один вопрос:
«В потоке шумного эфира
Услышат ли сигнал, поймут?
Поняв, в себе найдут ли силы
В суровых льдов войти хомут?»
Доеден скудный сухпаёк,
Воды запасы на исходе.
И солнце больше не встаёт,
Или встаёт? Не видно, вроде!
Команда начинает бредить,
Любой пытающийся — враг.
И только белые медведи,
И только безграничный мрак.
Он в жизни многое видал,
С терпением, что стали крепче,
Усталый ведал капитан,
Что льдов объятия невечны.
На мостик с моря ветер дул,
В ветрах таких немного толка.
Он знал и верил, что найдут,
Сильны душой морские волки.

На кладбищенской берёзе
Крепкий сук, тверда кора,
Утром, звонким от мороза,
Знать, идти ему пора.
Церковь из древесных срубов,
Среди холода могил.
Из камней и досок грубых-
Прохудившийся настил.
Паперть ветхая, косая —
Покривилась и скрипит.
Неба ветками касаясь,
Ствол берёзовый стоит.
Занесло его Нелёгкой,
Вдаль от хоженых дорог,
Подводить своей нелёгкой
Жизни прожитой итог!
На кладбищенской берёзе,
Отгоняя мысли прочь,
Сок берёзовый как слёзы,
Но слезами не помочь…

Художника обидеть может каждый,
Другое дело, если самому.
Но на словах — любой герой отважный,
Любые горы — по плечу ему.
В душе, конечно, тоже созидатель,
И знает, что и как, и почему.
Но в череде депрессий и апатий
Глотает черной зависти слюну.
«Здесь все не так, не так, как нужно было,
Не тот фасон, да и цвета не те»,-
И чахнет он в убогости постылой,
Блуждая в постоянной темноте.
Везде и всех, всегда он критикует,
И почитает только свой устав.
Чужие промахи он радостно смакует,
К своим успехам их спокойно приравняв.
В своём глазу бревна он не заметит,
В чужих легко соринкам счет ведёт.
Хотя он в победители и метит.
На этот раз уловка не пройдёт.
И не дойти его хромой кобыле,
До финиша, не пересечь черты.
Другим чтоб впредь всегда повадно было.
Таких разпознаём за три версты.
Художника обидеть может каждый,
Лишь тем дано художниками быть,
Кого в потоке дел простых и важных,
Не заедают хлопоты и быт!

Позабудь свое прежнее имя,
И от прошлых избавься забот!
За тобой, как за ними, отныне,
Слава дел твоих бренных идет!
Все, что сделано было доселе,
Ты за этой оставишь чертой,
Суету позабудь и веселье,
Перед входом в сей царский чертог.
И идущих поток нескончаем,
Плотно сжаты немые ряды.
Кто с тревогой идет, кто с печалью,
Кто с предчувствием явной беды.
И ступнями по жару пустыни,
Все здесь собраны, стар здесь и млад.
И зияют глазницы пустые,
Каждый будет прощению рад!
Позабудь свое имя отныне,
И от прежних избавься забот.
Что деянья твои, и что имя?
Ничего от Суда не уйдет!

Пугала жизнь серьезностью последствий,
И смерть не худшее, конечно, среди них.
Она, оставленная кем-то нам в наследство,
Всегда являлась выбором других!
Об этом нас, однако, не спросили,
Заставив жить, желанью вопреки.
Вдоль берегов обмана и насилия,
Плывем мы по течению реки!
Тяжелым грузом выбора свобода,
И давит так ответственности груз,
Да и с годами верх берёт природа,
Возможностей упущенных союз.
Пугала жизнь серьезностью последствий,
И смерть её последствием была,
Итогом начинаний всех и действий,
Такие вот серьёзные дела!

Судьба слепа, как ни крути,
Когда уж выбор сделан,
Но надо вновь вперед идти,
Сквозь ложь, туман и скверну!
Она глуха к мольбам порой,
Но так нам только кажется,
Лишь тот воистину герой,
Кто спорить с ней отважиться!
Судьба слепа, как не крути,
Неблагосклонен случай
Попробуй страх в душе найти
И досмерти замучай!
Судьба, как ни крути, слепа,
Подводит, то и дело.
Но жизни трудная тропа
Дается только смелым!