Теперь лишь гречневая каша,
Среди проклятий и стенаний,
И шприц, заполненный поташем,
В гостиной с мягкими стенами.
Из мебели — лишь табуретка,
И та, привинчинная к полу,
Сквозь зубы в рот суют таблетки,
Всё — процедуры да уколы!
Прогулки лишь по расписанию,
И сон при ярком свете ламп.
Под наблюдением персонала,
И взгляд колючий как игла.
Теперь лишь гречневая каша,
Решётки крепкие на окнах.
И в жёлтый цвет фасад покрашен,
И дом — забытый, одинокий.

Её Величество Природа,
Счет аккуратно свой ведёт,
На сто смертей — сто двадцать родов,
И население растёт.
И в этой вечной круговерти,
Нет времени, чтобы расслабиться.
Между рождением и смертью,
Большая существует разница.
Существенная, такая, знаковая,
Давно бы истину усвоили:
Рождаются все одинаково,
Уходит же каждый по-своему!
Со смыслом кто, а кто по глупости.
Кто героически, а кто устав.
Кто от безделия и распутности,
А кто с проклятием на устах.
Её Величество Природа,
Сумела всё предусмотреть:
Всем — одинаковые роды,
Но каждому — его лишь смерть!

За недостатком информации,
Или по глупости какой,
Читала Дурь Уму нотации,
Махала в воздухе рукой!
Указывала направления,
До цели нужной и на путь,
Уму давала наставления,
И Дурь свою не знала суть!
Перевернулось в мире этом,
И с ног всё на голову встало,
И Дурь по нужному рецепту,
Уму нотации читала.
За недостатком информации,
Или по глупости какой,
Дурь подбирала интонации,
Махала в воздухе рукой…

Стареет женщина руками,
И шеей под воротником,
Блеск потерявшими глазами,
Морщин узором, узелком.
Теряет женщина с годами,
Былых времен и ритм и такт,
И тайной за семью замками,
Скрывая сей печальный факт.
Стареет женщина, сгорая,
Теряя таинство и лоск,
Оставив лишь в воспоминаниях,
Струение девичьих волос.
Стареет женщина — что делать?
Закон природы основной.
Стареет женщина лишь телом,
Но не бессмертною душой!

Затерявшееся поколение,
Столько лет без надежд и любви,
И стоят в дерьме по колено, и,
Руки тонут по локоть в крови.
Книги в детстве читали хорошие,
И старались хорошими быть,
Перемена гостьей непрошенной,
По другому заставила жить!
И другие поставила ценности,
Во главу жизни всей и угла,
И лишила их жизнь полноценности,
Исковеркала так, как могла.
Изменила, сломала, подправила,
И по миру пустила с сумой.
И играла всегда не по правилам,
Без эмоций и чувств, но с умом!
Затерявшееся поколение,
Столько лет без надежд и любви,
И стоят в дерьме по колено, и,
Руки тонут по локоть в крови.

Продажная тетка история,
На всякий ложится на лад.
Кто гением был — в преисподнюю,
Кто прав был, теперь — виноват!
И надо же было додуматься,
Свои чтоб грехи оправдать,
Историю пишут как музыку,
Но трудно им в ноты попасть!
И сшито всё белыми нитками,
Без совести, страха, зазрения.
Подлогом, обманом, попытками,
Из бездаря вылепить гения.
Продажная тетка история,
На всякий ложится на лад.
Кто гением был — в преисподнюю,
Кто прав был, теперь — виноват!